(Изображение предоставлено Universalis, CC BY-SA 4.0, источник: Wikimedia Commons)

 

Текущий момент можно рассматривать с разных точек зрения. Мы подойдем к этому вопросу с трех сторон: строго геополитической, которая включает в себя геоэкономическую и военную ситуацию, геокультурной и с той, которую можно назвать геопсихосоциальной.

Широко известна нынешняя борьба между Соединенными Штатами Америки, ставшими ведущей державой после разрушительной мировой войны середины XX века, и Китаем, чье стремительное социально-экономическое развитие позволило ему обрести определяющее глобальное значение в последние десятилетия, после процесса модернизации, начавшегося под руководством Дэн Сяо Пина в 1978-1989 годах и направленного на лидерство в мире.

В свою очередь, появление БРИК — альянса, который начал формироваться после встречи в 2006 году Китая, России, Бразилии и Индии, — стало растущим противовесом Группе Семи (G7), к которой в 2010 году присоединилась Южная Африка, а четырнадцать лет спустя — Египет, Иран, Объединенные Арабские Эмираты, Саудовская Аравия и Эфиопия.

Этот новый полюс, к которому уже выразили намерение присоединиться более 30 стран, не только концентрирует энергетические и сырьевые ресурсы, имеющие решающее значение для мировой экономики, но и предпринимает решительные шаги по вытеснению системы, основанной на долларе в качестве основной валюты в международной торговле. Это один из ключевых факторов, угрожающих доминированию США, поскольку обмен товарами и ресурсами, такими как нефть, газ и другие важнейшие полезные ископаемые, в национальных валютах или в единой валюте, позволяющей осуществлять плавную конвертацию, становится все более интенсивным.

БРИКС также стремятся обойти западную систему SWIFT и заменить ее собственным механизмом передачи финансовых сообщений, а также создать новые многосторонние кредитные институты, такие как Новый банк развития БРИКС и Азиатский банк инфраструктурных инвестиций, которые бросят вызов доминирующей роли Всемирного банка и Международного валютного фонда.

Кроме того, возможности технологического и научного сотрудничества, предоставляемые этим партнерством, значительно уравняли бы возможности Глобального Востока и Юга, тем самым установив в этой решающей области больший баланс.

Этот сценарий значительно снизит гегемонистский вес Соединенных Штатов и стран, входящих в Европейский союз, заложив основу для обсуждения новой архитектуры международных отношений, включая давно назревшую реформу Организации Объединенных Наций и ее Совета Безопасности.

Кроме того, это позволило бы многим народам, которые сегодня страдают от диктата однополярной евроатлантической геополитической стратегии, получить большую автономию в принятии решений.

Несмотря на глубокий анахронизм и антигуманизм, в этом анализе следует учитывать и нынешнюю ситуацию в военной сфере. В связи с тем, что Соединенные Штаты Америки, возглавляющие НАТО, настаивают на дальнейшем расширении своего и без того гипертрофированного военного потенциала, их соперники на международной арене также укрепили свои позиции.

В то время как Евроатлантический альянс пополняется новыми членами и расширяется за счет Восточной и Северной Европы (в настоящее время 32 члена, после присоединения Финляндии в 2023 году и Швеции в 2024 году), добавляет партнеров без формального членства на разных континентах и создает новые военные блоки, такие как AUKUS (образованный США, Великобританией и Австралией), Россия и Китай укрепляют свой стратегический союз в Шанхайской организации сотрудничества, в настоящее время насчитывающей десять членов, после включения в 2017 году Индии и Пакистана, в 2022 году Ирана, и совсем недавно, в 2024 году, Беларуси.

Хотя последний формально не является военным союзом, его ориентация на региональную безопасность, определение терроризма, сепаратизма и экстремизма в качестве основных угроз, а также проводимые двусторонние военные учения, наряду со стремлением к тесному сотрудничеству, делают его явным противовесом западной военной мощи.

На практике хорошо видно, как Россия продвинулась в своем военном позиционировании после распада Варшавского договора в 1991 году, имея в настоящее время десяток баз на чужой территории (большинство из них в бывших советских республиках), в Сирии и расширяя свое присутствие в Африке, где военные анклавы строятся в Центральноафриканской Республике, Эритрее, Мадагаскаре, Мали, Мозамбике и Судане.

В свою очередь, Китай, который играет гораздо менее агрессивную и более миротворческую роль в международной политике под лозунгом «сообщества единой судьбы человечества», прошел путь от отсутствия военных объектов за рубежом до создания контингентов в Джибути и Таджикистане и базы электронной разведки на Кокосовых островах в Мьянме. Если не углубляться в тему, то Китай удвоил свои военные расходы за последние 10 лет до почти 300 миллиардов долларов, в то время как Соединенные Штаты, безусловно, крупнейший в мире производитель вооружений, тратят в три раза больше.

Этот все более многополярный сценарий заставляет нас задуматься о второй основополагающей черте, которая заключается в радикальной трансформации культурной диктатуры, созданной в последние столетия колониализмом в ущерб культурному разнообразию и равным возможностям развития.

Геокультурный «бунт»

Колониализм и неоколониализм представляли собой не только жестокое разграбление природных ресурсов, колоссальный вывоз богатств с Юга на Север, распространение нищеты с Севера на Юг и жестокую эксплуатацию порабощенного населения, но и основывали это насилие на навязывании культурных и религиозных норм, которые были абсолютно чужды покоренным народам.

Нынешняя реорганизация геополитического ландшафта направлена именно на то, чтобы разоблачить лживость концепции однополярности и высокомерие цивилизационного превосходства, являющимися основами построенного на страданиях культурного империализма.

Таким образом, пережитки колониализма все более решительно отвергаются на политической арене. Примерами этого являются восстания коренных народов в Латинской Америке, растущее отсоединение стран Карибского бассейна от британской короны или объединение сил сахельских народов в противостоянии сильному французскому влиянию в этом регионе. Сегодня Африка стремится полностью избавиться от западных мандатов и все активнее вступает в союз с Китаем и Россией в различных областях, но при этом стремится к развитию собственных интересов.

С другой стороны, на еще более глубоком уровне анализа главенство западных ценностей и форм социальной организации подвергается серьезному сомнению в разных частях мира. Например, либеральная демократия, которая в свое время способствовала подъему европейской буржуазии перед лицом монархического абсолютизма и укреплению промышленного капитализма, сегодня является вопиющей ложью. Транснациональная концентрация экономической власти окончательно превратила этот вид демократии в бессодержательный фарс.

Вера в важность индивидуума над социальным целым, центральная ценность западной культуры, которая привела к конкуренции, отсутствию эмпатии и социальной общности, — это аспект, который сегодня подвергается серьезному сомнению с точки зрения общественных ценностей, укоренившихся в памяти различных культур.

Другим признаком этого геокультурного бунта является возрождение религиозных форм, которые, как утверждал рационализм европейского Просвещения, были уничтожены навсегда. Особенно в неблагополучных слоях общества они возрождаются с большей или меньшей интенсивностью, отражая мольбу о спасении, которые культура капитала и так называемый западный прогресс не смогли полностью задавить.

С другой стороны материальные, медицинские и технологические достижения, которых человечество, безусловно, добилось коллективными усилиями за последние 300 лет, так и не воплотились в новый смысл жизни, выходящий за рамки потребления и обладания материальными ценностями.

Психосоциальная сфера и геополитика

 

Для того чтобы глубже понять происходящее в геополитической сфере, необходимо использовать в качестве дополнительного и содержательного подхода психосоциальную перспективу, которая не ограничивает понимание коллективного явления только внешними силами, но включает их во взаимодействие с тем, что происходит внутри человеческого сознания.

Исходя из этой предпосылки, мы можем констатировать, что скорость преобразований последних десятилетий, обусловленная главным образом технологической революцией, значительно изменила социальный ландшафт. Формы производства, взаимоотношений, сообществ, сам состав общества, жизненные цели, принимаемые и подавляемые ценности претерпели значительные изменения, в результате чего большие группы людей оказались дезориентированы и не уверены в настоящем и будущем.

Это объясняет, наряду с другими факторами, такими как изоляция и отсутствие заслуживающих доверия ответов со стороны лидеров в рамках самой системы, рост устаревших тенденций в ценностной и политической сфере. Столкнувшись с ситуацией нестабильности, значительная часть населения укрывается в старых устоях, пытаясь найти надежную опору для существования.

В то же время, в условиях болезненного одиночества, вызванного социальной разобщенностью, это стремление вернуть прошлое является мучительной попыткой восстановить исчезающую или уже утраченную общую идентичность.

Именно так национализм, религиозный фанатизм и культурная идентичность набирают силу в геополитической сфере. Даже экологические тенденции, которые с позитивной точки зрения являются бунтом против капиталистического разграбления и ухудшения состояния окружающей среды, в самой крайней форме могут быть поняты как попытка вернуться к воображаемому идиллическому натурализму.

Возможные варианты будущего

Если нынешние тенденции к монополистической концентрации принятия решений сохранятся параллельно с повсеместной социальной дезинтеграцией, то последуют катарсические беспорядки и рост насилия в различных формах. Это насилие будет проявляться в подавлении всех форм протеста или несогласия, но оно также будет постоянно присутствовать в повседневной жизни и отношениях.

Это не апокалиптическое видение, а всего лишь констатация того, что система ценностей и социальная организация находятся в тупике, поскольку их направленность противоречит благополучию большинства и эволюции человека в целом.

На новом этапе развития человечества должны будут использоваться наиболее позитивные аспекты предыдущего процесса, исправлены допущенные ошибки и необходимо приступить к новому построению социального существования, которое, безусловно, окажет сильное влияние на отношения между нациями и народами на геополитическом уровне.

Характерными чертами этой подлинной революции в будущем обязательно станут децентрализация власти во всех сферах, предоставление равных возможностей развития и перестройка социальной структуры на основе гуманистической этики, где человек вновь становится главной ценностью и занимает центральное положение.

Признание культурного и духовного богатства человечества во всем его многообразии, а также его мирное совместное сосуществование откроют путь к универсальной человеческой нации, миру, где каждому найдется место.

Каким образом эта утопия сможет прорасти в человеческом сердце и реальности? Несомненно, через интегральную гуманистическую революцию, революцию, которая помогает творчески разрешать и признать различия, ищет общие знаменатели, утверждает горизонтальную и паритетную систему отношений, отдает предпочтение близости и теплу в человеческих отношениях и возрождает процесс эволюции вида, основанное на свободе и сострадании.

Революция, в которой люди вкладывают часть своей энергии в создание новых реалий в своем внутреннем мире, уходя от насилия и освобождаясь от него, одновременно осуществляя необходимые технологические, научные и социальные разработки для создания лучших условий жизни для всех.

В этих условиях человеческий дух может процветать и приносить пользу нациям и народам. Если кто-то возразит, что это наивный и утопический взгляд на чудовищность системы насилия, то да здравствует наивность, сострадание и утопия!

Этот доклад был представлен на семинаре «Мировая геополитика и цивилизационная модель», состоявшемся 24.10.2024 в Государственном университете Эль-Альто, Боливия, организованном Гуманистической сетью за ненасилие и факультетом социологии UPEA.